^^

[sablebelka]

15.01.2012 в 21:54

Пишет  TolyaVasserman:

Bleach Russian Style. Глава 3.
Название: Синька
Авторы: Эсмеральди, Tenmado
Бета: Tenmado
Фэндом: Bleach
Пейринг: Ичиго/Рукия
Жанр: юмор, экшн
Рейтинг: G
Размер: планируется макси
Саммари: Блич по-русски
Размещение: без разрешения нельзя
Состояние: в процессе
Дисклеймер: не имели
От авторов: приветствуются тапки разной степени мохнатости.
Авторы хотят извиниться за ТАКУЮ задержку, но были вынуждены, однако: сначала у нас ничего не работало, потом работало только у меня, теперь оно так у меня и работает, а у нее нет. Извините.

Глава 3.

побить тормознутых авторов

Однажды Саята Ясудовича, с которым они тогда только познакомились, в очередной раз занесло, армянин начал размышлять о смысле жизни и о жизни после смерти и на полном серьезе спросил Илью: «А тебе страшно будет смотреть со стороны на свое мертвое тело?» Сначала Курочкин просто ржал, потом пытался развеселить загрустившего товарища, а в итоге ответил, уже икая от смеха: «А че там бояться-то? Труп как труп, плюну и пойду искать, с кем в загробном мире можно подраться». В оправдание Ильи можно сказать,что иногда он выдавал вещи и посомнительнее.
Сейчас же Илья пришел к выводу, что смеялся зря. И минут пять осмысливал происходящее. Он бы осмысливал еще, да получил вполне себе такой весомый пинок по зад.
Илья неизящно пропахал носом землю и уставился на возвышавшуюся над ним Руту – руки в боки, варежка торчит из кармана на юбке в складочку – и тихо-тихо попросил:
- Ну не отправляй ты меня в Выру вашу, а… Жить еще хочется…
- Вырий, - гордо ответили сверху. – Ты что, спортсмен, что ли? В голову только ешь? Живее ты некуда, придурок. Я всего лишь отделила твою жалкую душонку от твоего не менее жалкого тела.
Курочкин помотал головой. Перевел взгляд с Руты на свое тело, потом на собственную «богатырскую» одежду.
- Так я жив, - сообщил он затянутому серыми тучами небу.
- Ты проявляешь чудеса догадливости и сообразительности! - прокомментировала кикимора.
- И у меня есть кладенец, - почти ласково сказал Илья.
- Да неужели?
- И я сейчас прибью тебя за такие шуточки!!!
Увы, эпичного карания мерзких кикимор у Курочкина не вышло – он с трудом сумел вытащить меч из ножен, висевших сбоку. Как следствие, Курочкин решил немного подумать и пришел к выводу, что кладенец неплохо бы и за спину прицепить.
- Прибил? – заботливо спросила Рута, наклоняясь к нему и складывая пальцы правой руки в хорошо известную Илье комбинацию. – А вот тебе. Имей в виду – отныне ты должен слушаться меня во всем и молча набираться опыта. Но это так, на будущее. Понял?
Курочкин гордо промолчал и закинул меч на плечо, одарив девчонку не очень согласным взглядом.
«Фразу про знак согласия он явно не знает, - грустно подумала экс-кикимора, - Повезло же мне найти такого интеллектуала, блин».
- Школу мы оба уже пропустили, - продолжала логично рассуждать Рута. – Так что хватай свое тело и пошли отсюда подальше. Буду тебе преподавать основы нашей нелегкой работы.
Илья попытался соорудить из ремней непонятного предназначения у себя на поясе сложную конструкцию для прикрепления меча на спину, но запутался в узлах, плюнул, пихнул кладенец в ножны и поплелся поднимать себя самого из грязи.
Через пару минут они сидели на крыше самого чистого гаража у ближайшей стоянки, спрятавшись от любопытных взглядов за толстыми ветвями дуба. Рута, усевшись по-турецки на окончательно испорченный пиджак Курочкина, пыталась пить апельсиновый сок из пакетика. Илья разрывался между чувством собственного превосходства и желанием подсказать ей уже, наконец, куда втыкать трубочку.
- Так вот, - говорила кикимора, в пятый раз разглядывая пакетик со всех сторон на предмет дырки, - неудобно будет вечно прятать твое тело, к тому же, никто не должен заподозрить, что ты надолго куда-то исчезаешь. Следовательно, нам придется заменить твою душу лярвой.
Илья нервно вздрогнул.
- А? Это что за очередная нечисть?
Рута сосредоточенно нахмурилась.
- Лярвы в прошлом были духами, не имеющими отношения к умершим людям. В смысле, они родились бесплотными, человеческих инстинктов не имели, но часто вселялись в больных и умирающих, выгоняя при этом из тела душу-хозяйку, чем в итоге окончательно достали кикимор. Кто-то из исследователей поймал лярву, крупно с ней поругался, выпил для храбрости и создал с похмелья технологию по искусственному размножению лярв. Сейчас они естественным образом уже не появляются, нас слушаются беспрекословно, почитывают со скуки книги по актерскому искусству и научились мастерски изображать людей.
- А они вам зачем? – с подозрением поинтересовался Илья.
- Иногда кикиморам приходится долго жить в мире людей, так что мы с незапамятных времен делаем куклы, похожие на нас, а потом в них вселяемся. Это удобно, если надо, чтобы нас видели смертные и принимали за своих. Такие куклы зовутся чурами, я сейчас в одной из них. А чтобы на время боя, когда кикиморы выходят из чуры, добрые люди не увезли вроде как мертвое тело в морг, мы временно вселяем в него лярву.
Курочкин подергал Руту за прядь волос, получил подзатыльник и удивился:
- Вроде настоящая.
- А то, - ухмыльнулась кикимора. – Человек такое не сделает.
- Так, - Илья наконец вспомнил, с чего начался разговор, - Ты собралась вселять в мое тело духа? Щас! А если он потом не вылезет?!
- Лярвы послушные, - отмахнулась Рута, - не зря же мы их веками улучшали. Но у меня с собой нет, так что надо купить.
- Я не дам денег на бесплотную нечисть!.. А где ее здесь можно купить?
- Потом покажу. Объясни лучше, как ЭТО пить! – под нос Курочкину пихнули многострадальный пакетик сока.
…- Где? – в очередной раз вопросил Илья, потрясая мечом. Рута даже не повернулась в его сторону, созерцая что-то маленькое в руках. Трубочка от пакетика торчала у нее из-за уха.
- Учись терпению, а то Лихи тебя развеют на сто кусочков русского духа. Я ищу. У меня мало опыта работы с этим, я привыкла чувствовать врагов издалека, а сейчас, в чуре, это неудобно.
Курочкин заглянул ей через плечо, и глаза у него полезли на лоб.
- Тарелка?!
- Обычный поисковый прибор, - раздраженно ответила кикимора. – Яблочко на тарелочке, проще говоря, - и снова потрясла маленькое блюдце с голубой каемкой. Ярко-красный плод подпрыгнул и завертелся волчком.
Илья издал нечленораздельный звук, больше похожий на «гы-ы», и ткнул яблоко пальцем. Оно вдруг резко остановилось.
- Не трогай, - процедила Рута. – Хотя не могу не признать, что твое действие явилось для него сигналом «стоп». Нам туда, - и она направилась в сторону грязной улочки, бормоча себе под нос нечто вроде: «А ведь брат говорил: учись, дура, а я не училась, теперь даже яблочко запустить правильно не могу, позорище».
Слова Руты слегка подбодрили Курочкина: раз она плохо умеет пользоваться «обычными» для кикимор приборами, то не такой уж сам Илья и дурак. В конце концов, он отлично управляется с компасом и круто, цитируя Костю Осинкина, шарит в компьютере. И Лихи у него еще завоют!
Воодушевленный Курочкин шагнул вслед за кикиморой, насвистывая себе под нос. Мечты о геройском богатырском будущем, в которые, к слову, входил восхищенный взгляд Руты, оказались интереснее происходящего вокруг. Так что Илья благополучно просвистел выход на сцену своего противника.
Его привел в чувство дикий рык над ухом. Так не орал даже Ефим Курочкин, когда был в ударе, а папочка Ильи в этом деле мог сравниться с сиреной. Новоиспеченный богатырь сделал вывод, что имеет дело с Лихом, и рубанул мечом в сторону звука, не глядя.
- Нет, ну идио-о-от! – возопила Рута где-то справа.
Илья покрутил головой в поисках врага и нашел его метрах в десяти. Лихо было намного крупнее, грязнее и озлобленнее вчерашнего. И воняло от него хуже. К тому же оно, похоже, умело прыгать на большие расстояния.
- Блоха, блин, - прокомментировал раздосадованный ушедшей добычей Курочкин, перехватывая меч поудобнее и косясь на кикимору. – А предупредить о том, что они разные, было никак?
Рута возвела синие очи к небу и пробормотала что-то не особо печатное на своем кикиморском. Илья пожал плечами, грозно свел брови, дабы оказывать на противника психологическое воздействие посерьезнее (хотя куда уж серьезнее-то), и ринулся в атаку.
Через минуту он придумал несколько выражений, связанных с тем, как хотел бы быть знаком с невероятно добрыми одноглазыми чудищами, и окончательно понял, в каких условиях рождался словарь кикиморского мата Руты. Лихо умирать совершенно не хотело, скакало вокруг не хуже акробата и пару раз почти задело Илью когтями. В ответ получалось только беспорядочно махать мечом и надеяться на авось.
- Да сдохни уже – тебе же лучше! – не выдержал наконец Курочкин, пиная Лихо белым сапогом. Монстр увернулся и неожиданно прошипел почти человеческим голосом:
- Сам подыхай, кикимора. Драться ты все равно не умеешь, - и оскалился.
Илья застыл на месте. В его обычно пустую голову полезло сразу много мыслей, и первой была: «Оно говорит. Значит, думает». Вторая пришла в виде потрясающе логичного вывода: «Похоже, у меня проблемы». Но мысль, пришедшая третьей и звучавшая как: « Этот урод посмел оскорбить мои способности!», заглушила все, что было в голове Курочкина.
Кладенец завертелся в воздухе с безумной скоростью, потому что им, как это выяснил Курочкин, можно почти жонглировать, наплевав на вес и размеры. Вскоре слишком наглое Лихо лишилось своих слишком прыгучих лап, а потом и слишком умной головы. Илья запоздало сообщил оппоненту, куда он должен отправиться, сплюнул и направился к сидящей на бордюре Руте. Кикимора явно скучала, но когда Курочкин приземлился рядом, снизошла до фразы:
- Хоть какие-то успехи. Вообще я надеялась, что после полного усвоения русского духа твое… оружие станет поменьше, но придется ходить с этим.
- Завидуешь? – осведомился довольный собой Илья, вытягивая ноги. – Давай-давай, пока я добрый.
Он был занят созерцанием своего кладенца и поэтому не заметил, как Рута задумчиво перевела взгляд с рыжего затылка на тарелку с яблоком и обратно. Поисковый прибор был довольно увесистым, но экс-кикимора решила, что вполне может сломать его о пустую голову Ильи. Посему в ход пошла черная туфля. Пока парень потирал затылок, Кочкина снова натянула обувь и как ни в чем ни бывало произнесла:
- Пошли уже забирать твое тело, придурок. И кое-куда заскочим.
Илья подумал, что, пока он учится и привыкает к новому образу жизни, можно слушаться Руту. А вот когда сможет обойтись без нее – выскажет все, что думает о набитых за проведенные рядом сутки шишках.
Первые полчаса бездумного кружения по улицам Карякина Илья пытался отчистить пиджак хоть немного, чтобы Юля потом не капала на мозги. Следующие минут двадцать, плюнув на это занятие, выспрашивал у Кочкиной, куда они идут. Еще через четверть часа с удивлением обнаружил, что заблудился в родном районе и рявкнул на Руту:
- Если мы сейчас же не придем уже куда-нибудь!..
Кикимора оторвалась от процесса поедания шоколадного мороженого и задумчиво сказала:
- Надо будет попробовать еще ванильное. Его Абрам очень хвалил. И чипсы – обязательно.
Илья подавил желание впечатать мороженое ей в наглую рожу, сжал кулаки и забормотал под нос:
- Спокойно, она девчонка, она девчонка…
- Пришли, - радостно сообщила Рута, швыряя упаковку в кособокую урну.
Курочкин еще никогда так не хотел прибить кого-то на месте, узрев перед собой магазин, находящийся в десяти минутах ходьбы от его школы.
- Просто мне надо было подумать, как уговорить этого шарлатана продать нам качественную лярву, - рассуждала Кочкина. – Жаль, что вариант «пригрозить разгромить эту шарашку» второй раз не прокатит.
Илья поднял взгляд на вывеску с изображением черной кошки, гласившую: «У Киски». Кажется, там обычно заправлял угрюмый то ли грузин, то ли армянин, а вокруг крутились какие-то дети.
- Эй, разве это не универмаг?
Рута ухмыльнулась.
- Это самый известный в России магазин товаров для кикимор, о котором не в курсе только наше руководство. Иногда страшно подумать, откуда его хозяин берет продукцию. И сам хозяин тоже не очень милый, в моральном-то плане. Ты с ним лучше вообще не заговаривай – опасно для твоих неразвитых мозгов.
Воображение у Ильи было хорошим, и желание знакомиться с неизвестным хозяином магазина мгновенно пропало. Но показывать этой девке свою слабость? Да он так поговорит с этим уродом, что тот отдаст все бесплатно!
Курочкин хмыкнул, похлопал себя по плечу в том месте, где должен был висеть теперь кладенец, отодвинул Руту в сторонку и вразвалочку пошел в магазин.
Не успел Илья поставить ногу на ступеньку перед дверью, как изнутри в эту саму дверь что-то с грохотом врезалось. Курочкин, чьи нервы за последние сутки успели серьезно потрепать Лихи и одна растрепанная кикимора, поспешно отскочил назад и прислушался, решив пока не ломиться напролом. Стоявшая рядом Рута мысленно отметила, что умственных способностей у ее горе-соратника слегка прибавилось.
- Удар, го-о-ол! – заорали изнутри. – Зрители ликую-у-ут!
- А кто теперь будет убираться? – жалобно спросил девчачий голос.
- Как кто? Ты, конечно, - с авторитетом заявил «футболист». – А чемпион будет отдыхать после победы. Вперед и с песней!
- Но я и так все утро убираюсь, а ты ничего… Ай! Отпусти!
- Не смей мне указывать, мелочь!
Под аккомпанемент визга и хихиканья Илья распахнул дверь ногой и встал на пороге, уперев руки в боки. Солнце гордо светило ему в спину, и это должно было смотреться весьма величественно, но катающиеся по полу рыжий пацан и девчонка с двумя куцыми хвостиками не обратили на посетившего их героя никакого внимания.
Рута высунулась у Курочкина из-под мышки и громко спросила:
- Эй, мелочь, где хозяин?
Мелочь ее явно не слышала. Пацан повалил девчонку на пол и с упоением дергал ее за хвостики, она почти удачно отбивалась шваброй.
- Давно не получали?! – повысила голос Кочкина.
Никакой реакции.
- А ну заткнулись! – гаркнул Илья и пнул стоящий у входа ящик. Раздался звон разбитых бутылок.
Горе-уборщики мгновенно отпустили друг друга и с ужасом уставились на медленно расползающуюся лужу бордовой жидкости. Первым обрел дар речи мальчишка, хотя цензурных слов в том даре было мало:
- Вот же …, нас же теперь прибьют на…, это же было то самое … вино для этого …!
- Ой, - менее красноречиво высказалась девочка и уткнулась носом в колени.
- Где хозяин? – нетерпеливо повторила Рута.
- Дрыхнет он, - буркнул восходящая звезда отечественного футбола, пытаясь запинать за ящики потертый мяч. – Он вечно до полудня дрыхнет. Чего надо-то? Этого, - он ткнул пальцем в Илью, - какого сюда привела? Он же не кикимора.
- Не ваше дело, - начала Кочкина, но Курочкин радостно ее перебил:
- Ты обо мне слышал, да?
- Я всех местных раздолбаев знаю, - ответили ему. – А ты, говорят, еще и псих…
Илья заскрипел зубами и рванулся вперед, Рута вцепилась в его руку, и неизвестно, чем могло это закончиться, если бы не заскрипели ступеньки хлипкой лестницы, ведущей на второй этаж.
Рыжий мальчишка и унылая девочка разом вытянулись, будто стояли как минимум на параде. Кочкина вздернула голову с видом очень важной личности, не обслуженной по высшему разряду. Смотре묬ось это, по мнению Курочкина, весьма устрашающе. Он решил, что изобразить такое просто не в состоянии, поэтому вернул руки в исходное положение, т.е. в боки, и поставил в уме жирную галочку, дабы не забыть потом спросить, у кого лесная кикимора могла научиться такому истинно аристократическому выражению лица из серии «вы все грязь под фундаментом моего личного небоскреба».
Надо сказать, что на вновь пришедшее хмурое лицо кавказской национальности, одетое в заляпанный чем-то рабочий комбинезон, презрительный взгляд Руты не оказал никакого влияния; оно только слегка поморщилось, узрев остатки бутылок с вином. У лица кавказской национальности были густые усы, лысина, прическа в виде редких африканских косичек и квадратные очки, которые по толщине оправы не уступали внушительным бровям. Мускулы у него, кстати, тоже были ого-го.
Когда мужик угрожающе зыркнул на провинившихся работничков, Илья окончательно понял, что не хочет с ним связываться, даже несмотря даже на собственное преимущество в виде кладенца.
- Слышь, Телепень, - пробормотал рыжий футболист, - мы это, типа, не виноваты. Это все вообще они разбили! – палец обвиняющее уткнулся в грудь невысокой Руты. Та только усилила количество буквально льющегося из глаз арктического холода и брезгливо отодвинулась. Нет, интересно, почему она здесь разыгрывает такой спектакль?
- Меня не волнует, кто виноват, - пробасил… Телепень. «У него реально такое имя или мальчишка прикалывается?» - думал Илья, честно стараясь сохранить каменное выражение лица. – Убирать будете вы, как плохо выполняющие свою работу. Ульяна, иди-ка разбуди хозяина, а ты, Дынко, выкинь… хм… вино. И меня опять же не волнует, откуда ты возьмешь теперь новое.
Дынко. Главное – не заржать, главное – не заржать… Похоже, этот Телепень чувства юмора не имеет совсем. Может, все, кто как-то связан с кикиморами, обязаны носить такие гениальные имена? Илья мысленно понадеялся, что останется-таки при своем.
- Добрый день, госпожа Кочкина. Пожалуйста, извините за этот беспорядок и подождите секунду… Этот с вами?
- Коллега, - не моргнув глазом ответила Рута. – Новенький здесь.
Курочкину очень хотелось высказаться, но в голове вертелась одна из немногих умных мыслей, гласившая: «Фиг знает, как кикиморы вообще должны отреагировать на мою помощь Кочкиной». Погеройствовать Илье еще хотелось, и он молчал.
- А будить меня не на-а-а-адо, - сладко зевнув, возвестили с лестницы. – Всем доброго у-утра, как дела?
Илья провел взглядом по фигуре, очевидно, таинственного хозяина магазина, и глаза у Курочкина изъявили желание вылезти из орбит. Он еще ни разу в жизни не лицезрел сочетание белоснежной рубашки и светлых штанов явно старинного кроя с потрепанной летней панамкой. Подобные панамки продавались прямо на улице, но эта была в вертикальную зеленую полоску и смотрелась, мягко говоря, странно. Илья был почти уверен, что на ногах мужчины будут лапти – но узрел обычные домашние тапки и на данный момент пытался решить дилемму, что выглядело бы страшнее. Лица человека из-под панамки практически не было видно, но глаза как-то нехорошо блестели.
- И вам доброе утро, Кислоквас...
Имена самого хмурого кавказца и рыжего Дынко мгновенно взлетели на мысленной шкале Курочкина до планки «нормальные».
- …Страхквасович, - закончил Телепень.
Рута обеспокоенно оглянулась на своего спутника, но это было совершенно бесполезно.
Илья сел прямо на пол, уткнулся лицом в колени и некуртуазно заржал в голос.